Эта категория присваивается материалу, который по своему содержанию не подходит не под одну из имеющихся.
Наш опрос
Статистика
Онлайн всего: 7
Гостей: 7
Пользователей: 0
Главная » 2010 » Ноябрь » 8 » Александр Витберг: «Не здание хотелось воздвигнуть мне, но молитву Богу! О храме Александро-Невского Собора
22:31
Александр Витберг: «Не здание хотелось воздвигнуть мне, но молитву Богу! О храме Александро-Невского Собора
175 лет назад, в двадцатых числах октября 1835 года, в Вятку, губернский город, удаленный от Первопрестольной на 986 верст, а от Северной столицы и вовсе на все полторы тысячи, один, без семейства прибывает в ссылку знаменитый зодчий, автор проекта храма Христа Спасителя в Москве Александр Витберг. Серьезная ясность
Швед по происхождению, но родом из северной российской столицы, сын "малярного дела гезеля”, славившегося своим умением расписывать гербы на каретах знатных вельмож, выпускник Академии художеств по классу исторической живописи, с блеском выполнивший все конкурсные программы, отмеченный золотыми медалями учебного заведения и даже получивший вскорости за свою ученическую работу... звание академика, Витберг был потрясен и раздавлен страшными событиями последних лет. Неожиданной кончиной в Таганроге своего покровителя - императора Александра Благословенного, которому не исполнилось еще и 48 лет; закрытием комиссии сооружения храма во имя Христа Спасителя на Воробьевых горах, отдачей ее чиновников под суд Московской уголовной палаты и вопиющим по своей несправедливости решением, утвержденным государем-императором Николаем Павловичем, из которого следовало: все чиновники, пребывавшие под судебным преследованием, во главе с директором строения Александром Витбергом были признаны виновными в злоупотреблениях и противозаконных действиях в ущерб казне. Убыток этот исчислялся суммой 580 тысяч рублей, и, чтобы хоть как-то покрыть его, все имущество осужденных предполагалось продать с публичного торга. А автору проекта монаршей "милостью” добавлялась еще ссылка в далекую Вятку... "Виновный, боясь наказания, если дела его обнаружатся, берет свои меры предосторожности и через средства, бессовестно нажитые, имея связи, купленных друзей, заступников, ходатаев даже пред престолом, не только что не подвергается ответственности и наказанию, но получает награды и отличия! - в сердцах восклицал тогда оскорбленный и униженный архитектор. - Невинный же, исполняющий свои обязанности по совести, чести и правде, посвящая все дни свои и всего себя на службу царя и отечества, бескорыстно и самоотверженно принося дарование ко славе отечества, этот невинный, одушевленный правдою, ожидает от правительства защиту против неправды и клеветы. Вот этот и есть несчастнейший страдалец, ибо, не имея купленных друзей, связей и проч., он не имеет и заступников - и он-то и будет обвинен, осужден, лишен даже насущного хлеба, - вот это самое и есть мое положение...” "Середь... уродливых и сальных... лиц и сцен, дел и заголовков... вспоминаются мне печальные, благородные черты художника, задавленного правительством с холодной и бесчувственной жестокостью, - писал о нем Герцен. - Свинцовая рука царя не только задушила гениальное произведение в колыбели, не только уничтожила самое творчество художника, запутав его в судебные проделки и следственные полицейские уловки, но она попыталась с последним куском хлеба вырвать у него честное имя, выдать его за взяточника, казнокрада. Разорив, опозорив А.Л. Витберга, Николай его сослал в Вятку... Два года с половиной я прожил с великим художником и видел, как под бременем гонений и несчастий разлагался этот сильный человек, павший жертвою приказно-казарменного самовластия, тупо меряющего все на свете рекрутской меркой и канцелярской линейкой. Нельзя сказать, чтоб он легко сдался, он отчаянно боролся целых десять лет, он приехал в ссылку еще в надежде одолеть врагов, оправдаться, он приехал, словом, еще готовый на борьбу, с планами и предположениями. Но тут он разглядел, что все кончено. Может быть, он сладил бы и с этим открытием, но возле стояла жена, дети, а впереди представлялись годы ссылки, нужды, лишений, и Витберг седел, седел, старел, старел не по дням, а по часам... Близость с Витбергом была мне большим облегчением в Вятке. Серьезная ясность и некоторая торжественность в манерах придавали ему что-то духовное. Он был очень чистых нравов и вообще скорее склонялся к аскетизму, чем к наслаждениям; но его строгость ничего не отнимала от роскоши и богатства его артистической натуры...” Служба воспрещена
Появление в провинциальном городе знаменитого строителя храма Христа Спасителя встречено было местным населением с повышенным вниманием и праздным любопытством. Хотя сам архитектор никакой общественной активности не проявлял: поселившись по первости в доме вдовы Леушиной на Московской улице, жизнь повел скромную, уединенную, законопослушную. И ничем не противостоял указу Вятского губернского правления от 30 ноября, коим всем присутственным местам и лицам давалось знать, "что находящемуся здесь на жительстве надворному советнику Витбергу служба воспрещена с неопределением в оную впредь, с недопущением к дворянским выборам и ходатайству по чужим делам, принятию доверенностей, сочинению просьб и других бумаг по оным...” Он по-прежнему долгими часами продолжал в кабинете вдохновенную работу над совершенствованием своего уникального проекта - не верилось, не допускалось мысли, что его храм никогда не будет построен. А еще вступал в задушевные, откровенные разговоры со своим молодым другом Александром, с которым общими усилиями следующим летом они даже составили несколько объемных тетрадей записок-воспоминаний... Порой и искусство рисовальщика нет-нет да вспоминал. Зима на очередной, 1836 год выдалась на Вятке снежной и метельной. Вот и набросал однажды для душевного успокоения и тренировки руки в два карандаша совсем нехитрый сюжетец: надворный флигелек с крылечком, ветхие сараи и крытые драньем дровяники - все-все занесенное снегом... За два месяца до приезда ссыльного архитектора в конце главной городской площади, около присутственных мест, был открыт публичный Александровский сад с шоссированными дорожками, с готической беседкой на главной аллее, с величественной ротондой на высоком берегу, откуда открывался живописный вид на ближайшее заречье. Южная сторона его не имела ограждений. По постановлению строительной комиссии проектом входной группы для такой ограды призван был заниматься губернский архитектор. Но с подобным же предложением губернатор Тюфяев обратился и к Витбергу, с которым они нередко совершали совместные прогулки. В итоге Главное управление путей сообщения и публичных зданий рассматривало сразу два проекта и "по вкусу и по правильности” отдало преимущество работе знаменитого художника. Однако, утверждая этот проект, столичное начальство высказало большое сомнение в наличии в Вятке искусных мастеров, способных исполнить все в точности и правильности. Но у вятского губернатора никаких особых раздумий и опасений нет - уже в апреле 1837 года при поддержке купца Павла Гусева он ведет активные переговоры об отливке решетки с конторой Холуницких заводов... Полгода без малого длилась разлука архитектора с семьей: по мартовской ранней распутице да с немалыми происшествиями прибыла наконец из Москвы Авдотья Викторовна с детьми, младшенький из которых - Виктор - совсем грудной. Пришлось подыскивать новый адрес, попросторнее площадью - поселились сначала на Спасской улице, напротив губернаторского дома. Когда же закрутилась суматошная суета подготовки к приезду наследника престола, еще раз сподобились на переезд - на этот раз на нижний этаж дома Аршауловых, Петровичей, что на Владимирской улице. Этот адрес и стал настоящей вятской академией на все оставшееся время ссылки. Здесь давал Витберг уроки живописи талантливому самоучке Дмитрию Чарушину, здесь работал над проектом вятской публичной библиотеки, музеума и прочих помещений, здесь набрасывал портреты хороших знакомых и приятных в общении людей... И когда городской глава Василий Аршаулов высказал архитектору пожелание общества иметь для сооружения собора Александра Невского приличествующий обету проект, именно здесь, на Владимирской, в кабинете с шашечницей стола возле дверей и карандашным зимним ландшафтом на светло-сиреневой бумаге, выполнил Александр Лаврентьевич первые эскизные наброски... Впрочем, по-прежнему не допускал Витберг даже малейшей мысли о полном крушении надежд возвести свой храм Христа Спасителя в Первопрестольной. Хотя по велению императора Николая Павловича прошел уже второй конкурс, в победители выбран проектный вариант Константина Тона, точно определено и место нового строительства - находящаяся среди города территория Алексеевского девичьего монастыря. Но 1838 год окончательно и бесповоротно перечеркнул все витберговские ожидания: утверждается совет по строительной и художественной частям, назначается главный архитектор и производитель работ, происходит церемония переноса предметов закладки первого храма с Воробьевых гор в Успенский собор Московского Кремля, ломаются монастырские постройки, закладывается фундамент... Проект для Вятки в византийском стиле
Столичные известия добавляли мало радости в весьма однообразную, скромную по быту вятскую жизнь зодчего, минуты глубокой задумчивости и тяжкого уныния стали посещать его все чаще. Ко всему прочему участились болезненные припадки: однажды дурнота приключилась прямо на улице, и весьма слабого художника доставили домой на коляске сердобольные знакомые, а следом со словами поддержки и утешения растерянной супруге подъехал и встревоженный губернатор... Тяжелую рану нанесли самолюбию Витберга и слова митрополита Филарета, всенародно сказанные 20 июня, во время перенесения закладки храма, и вскорости напечатанные в "Московских ведомостях”: "Бог низлагает гордость нечестивых, разрушая создания их без надежд восстановления; Бог смиряет и усовершает благочестивых, приводя благие их намерения к исполнению не теми путями, которые предначертал самомудрствующий человеческий разум...” На волне возмущения действиями по уничтожению старой закладки и несправедливым упреком архитектор восклицает в письме во Владимир, адресуя его своему молодому другу: "Злодеи! Ничего уже нет для них святого, и память умершего поругана - это верх святотатства. Эта весть довершила уныние мое, я не мог еще собраться с духом, чтобы прочесть газету. Да сохранит Господь государя, Россию от новых наказаний. Вы поймете, конечно, скорбь мою и какие мысли раздирали душу, видя, что ложь и обман продолжают успевать в своих замыслах, не страшась гнева Божьего...” Проникшись к оклеветанному зодчему непререкаемым уважением и полюбив его сыновней любовью, Герцен, как может, утешает Витберга. Пишет о том, что Василий Андреевич Жуковский, человек высокой души, помнит встречи в Вятке и открыто высказывает в столичных салонах свое сожаление, если храм Христа Спасителя будет возводиться не по прежнему проекту... Зная о стесненном материальном положении художника, присылает 1000 рублей без четких условий возврата... Помимо дружеской поддержки еще одно помогало выстоять, перебороть художнику скорбные времена - напряженная работа. Принятый осенью городским обществом с единодушным восхищением карандашный набросок Александровского храма следовало сейчас основательно переработать в искусный план и фасад. Это требовало и умственного напряжения, и достаточного времени. А зимний день короток, и слабость глаз уже давно давала о себе знать. И Витберг вдохновенно трудится, привнося в новый проект весь свой невостребованный талант, всю безграничную благодарность и непреходящую память об императоре Александре Павловиче. 3 января 1839 года он сообщает Герцену: "Я так давно не писал к вам, любезные друзья, что не знаю даже, с чего начать теперь. Виноват пред вами много, простите великодушно. Во мне весьма дурная привычка: не могу себя заставить писать заранее, к тому же по слабости глаз избегаю писать при огне; начну или, лучше сказать, сяду писать перед отправлением уже почты, а тут что-нибудь или кто-нибудь неожиданно и помешает. Сверх того, все это время я очень занят проектом Александровского собора для Вятки. Вы поймете очень хорошо, что я не могу быть равнодушным к памятнику императора Александра, благодетеля моего и крестного отца, следовательно, хочется сделать что-нибудь порядочное; это требует соображения и времени, а дни теперь коротки, заниматься же могу только в утренние часы... Эскиз теперешних трудов Александровского собора, как обработанный с планом и проч., думаю доставить вам; но - пора на почту...” Наконец, эта работа была совершенно завершена, и архитектор обращается в Комитет по строительству с уведомлением: "Письмом от 20 октября минувшего 1838 года Комитет сей от лица Вятского Градского Общества просил моего содействия в данном им обете на построение Александровского собора - сочинением приличного для сего важного предмета плана и фасада. Обществу понравился эскиз мой, в византийском стиле составленный. Вследствие чего, обработав по нем проект, состоящий из плана, фасада и разреза, ныне в приятную себе поставляю обязанность уведомить Вятское Градское Общество о принятии от меня оного, для надлежащего куда следует представления. Академик, надворный советник и кавалер Александр Витберг. Вятка, 28 февраля 1839 года”. «...Вменяю себе за долг»
Эгипто-византо-готик. Так называл архитектор свой проект Александровского собора по окончании всей работы. 1 марта с планом и фасадом внимательно знакомятся члены Комитета по строительству, 7 марта - градское общество. Мнение единогласно: выполненный в византийском стиле проектный документ великолепен, вполне соответствует цели обета и обширности Хлебной площади, а непосредственно в сооружении он удобоисполнителен. И потому уже на следующий день Вятская городская дума соответствующим рапортом просить вице-губернатора представить архитектурные разработки на утверждение высшего начальства, а комитет тут же признательно адресуется к зодчему: "Исполняя волю градского общества, за подъятый Вами по составлении плана, фасада и разреза на построение Александровского собора труд и принятое в сем святом деле активное участие от имени всего градского общества имеем честь свидетельствовать Вам непременную благодарность. Причем Комитет льстит себя надеждою, что если правительством утвердится составленный Вами проект и начнутся работы, то Вы и тогда не откажетесь в необходимых случаях быть градскому обществу полезными...” В десятый день марта проект отправляется в столицу, в Министерство внутренних дел, а следом за ним на имя пребывающего сейчас в Санкт-Петербурге вятского губернатора Ивана Петровича Хомутова летит предписание-просьба употребить свое посильное ходатайство, чтобы с наступлением лета иметь верный случай сделать храмовую закладку. И на сей раз творческая разработка академика Витберга вызывает восхищение жителей города на Неве: и необычностью стилевой трактовки культового здания, и новаторским подходом в решении композиции, передается из рук в руки. А один влиятельный чиновник, весьма кстати заметив: "Этакой церкви еще нет - вкус византийский, а формы новые” - и абсолютно угадав главную мысль архитектора, даже приказывает сделать себе копию - карандашный черновой эскиз. Впрочем, для положительного решения вопроса утверждения проекта каменной соборной церкви во имя святого Александра Невского потребовались еще немалое время и немалые хлопоты преосвященного Неофита, епископа Вятского и Слободского, со своей стороны представившего план и фасад на благорассмотрение Святейшего правительствующего синода. Оттуда чертежи были препровождены в Главное управление путей сообщения и публичных зданий, где подверглись внимательному изучению членов комиссии проектов и смет. Комиссия нашла проект "вполне одобрительным как по соразмерности частей и красоты проектированного храма, так равно по удобству и правильности внутреннего размещения оного. При сем... присовокупила, что при постройке столь огромного храма правильное и благонадежное устройство сводов и красивая отделка внутренних и наружных украшений требуют полного внимания и сведений тех лиц, на которых возложено будет сооружение, и что лица те при закладке фундамента должны обратить особое внимание на свойства грунта и на благонадежную постройку фундамента как на главнейшую часть сооружения...” 27 августа, препровождая губернатору рассмотренный и окончательно одобренный проект Александровского собора для приведения его в должное исполнение, преосвященный Неофит сообщает также о своем предложении Вятской консистории выдать предписание подведомственному духовенству на участие в сборе доброхотных пожертвований. А день спустя в адрес Ивана Петровича Хомутова последовала еще одна информация от владыки: "Честь имею уведомить Вас, что... я... вменяю себе за долг совершить в городе Вятке заложение храма во имя св. благоверного князя Александра Невского в 30-й день августа по окончании в Кафедральном соборе литургии и благодарного молебствия по случаю торжества тезоименитства Его Императорского Высочества, наследника Цесаревича Александра Николаевича, с крестным хождением градского духовенства и обычным по церковному чиноположению молебствием...” Долгих полгода заняло рассмотрение и утверждение проекта высшим начальством. Все это время Комитет по строительству проводил кропотливую подготовительную работу: принимал пожертвования, рассчитывался за поставляемые кирпич и песок, определял сборщиков из мещан на период ярмарок и на время хождения из Вятки святых икон Спасителя и Николая Чудотворца по городам губернии и на Великую реку. Тень незабвенная
И вот уже лета малый остаток, когда случился этот день, славнопамятный в истории Вятки: 30 августа 1839 года. Вспоминая о нем чуть спустя, Витберг писал молодому Герцену: "Зная, что вы, любезнейшие друзья мои, Александр и Наталия, принимаете искреннее, сердечное участие во всем, до меня относящемся, я спешу уведомить вас о том, как приятно провели мы здесь 30 августа, т.е. день моих именин, и как замечательно соединилось несколько важных событий или обстоятельств. За три дня до этого, когда мы находились у губернатора, на праздновании дня рождения жены его, пришло утверждение проекта моего для Александровского собора. Комиссия рассмотрения проектов относится о нем с похвалою, заботясь, чтобы при производстве этого здания не было потеряно чего-либо относительно изящности проекта как наружной, так и внутренней; такого участия и похвалы в мою пользу я и не ожидал. Губернатор на другое же утро распорядился приступить к делу, чтобы 30-го числа сделать закладку! Утром, до обедни, губернаторша завезла мне именинный подарок - серебряный чайный сервиз рублей в триста. По окончании обедни процессия торжественным крестным ходом отправилась из собора на место, куда двинулся, можно сказать, весь город, и по совершении молебствия с водосвятием всенародно совершена была закладка положением медной доски в фундамент, под главный престол, с описанием обстоятельства дела по известной форме, со включением и моего имени, как водится. Потом, по совершении в соборе краткого поминовения о покойном императоре Александре Благословенном, градское общество угощало завтраком, где, между прочим, и мой тост не был забыт. Потом предложена была подписка в пользу построения Александровского собора, и собрано до десяти тысяч рублей. Теперь работают весьма прилежно над рытием рвов - грунт отличный, и фундамент может выведен быть нынешнею осенью, ежели не окажется недостатка только в материалах. Я ничего не описываю вам, любезные мои друзья, о чувствах моих, о слезах радости при воспоминании о том, что Богу угодно было устроить все так дивно для того, чтобы мне же быть исполнителем вятского памятника благодетелю моему и отцу крестному - Александру I. Вы все это сами очень хорошо чувствуете, и я уверен, что в то же самое время, когда это происходило со мною в Вятке, вы в мыслях были со мною в Москве, не только в этот самый день, но даже в те же самые часы...” И верно: была литургия в Кафедральном соборе, затем крестный ход со святыми иконами в сопровождении всего городского духовенства, начальника губернии, гражданских и военных чиновников, купечества и многочисленного вятского народа. И благословленная преосвященным Неофитом медная закладная доска, которая содержала следующую надпись: "В лето 1839 года, августа в 30 день, по Высочайшему разрешению Благочестивейшего Самодержавнейшего Великого Государя Императора Николая Павловича и вследствие обета, сделанного Вятским Градским Обществом, заложен сей храм во имя св. Благоверного и Великого Князя Александра Невского, в память незабвенного посещения в 1824 году г. Вятки в Бозе почившим Государем Императором Александром Павловичем. При заложении храма присутствовали: вятский гражданский губернатор, действительный статский советник Иван Петрович Хомутов, вятский градский голова, почетный гражданин, 1-й гильдии купец Василий Аршаулов, члены комитета, учрежденного для сооружения храма, почетные граждане - Петр Гусев, Яков Короваев, Николай Машковцев, Василий Рязанцев, купцы - Алексей Прозоров, Николай Веретенников, Александр Пыхтеев и бывшие градскими головами - в 1824 г. почетный гражданин, 1-й гильдии купец Иван Машковцев, как первый подавший мысль градскому обществу сделать обет о сооружении сего храма, и в 1835 г. 1-й гильдии купец Михаил Рязанцев как возобновитель этого обета. При сем заложении священнодействие совершал Преосвященный Неофит, с духовенством города Вятки. План и фасад храма, утвержденный Главным Управлением путей сообщения и публичных зданий, сочинял академик, надворный советник Александр Лаврентьевич Витберг, также присутствовавший при заложении храма”. И в общей картине торжества и ликования поражало всех своей задумчивостью и печалью одно лицо - лицо ссыльного архитектора. "...Мы слышали от очевидца события, что Витберг во все время закладки храма рыдал, как дитя! - писал в своих заметках Петр Алабин. - Кто объяснит нам глубокое и горькое значение этих слез? Что совершалось с Витбергом в эти мгновения? Пред очами души его не проносилась ли другая закладка, при иной обстановке, в присутствии Царей и сонма царственных особ, пред лицом всей Москвы живой и каменной, пред лицом лучших представителей войск, едва возвратившихся с пути мировых побед, - не вспоминался ли ему тот светлый ореол, которым его окружала слава, та безвозвратно прожитая жизнь без счастья видеть олицетворение своей лучшей идеи, которое осталось бы достойным памятником грядущим поколениям, обессмертив бы и его имя, - не представилось ли ему, что и этому храму также не суждено построиться, как и тому, на создание проекта которого потрачены им лучшие силы?.. Но успокойся, тень незабвенная, имя твое пройдет в потомство, собор Александровский своею величавой красотой даст ему ясный намек на твой удивительный гений...”
